Не бойся, милый, это как смерть из телека, воскреснешь, вылезешь где-нибудь через век, ведь это даже не вирус, а так, истерика, суббота-утречко, надо уже трезветь. Пора идти, в пакете в дорогу бутеры, расческа, зеркало - господи, это кто?.. На улице не морозно, но мерзко - будто бы хмельное небо вырвало на пальто. Ну что ж, спокойно, с толком, поднявши голову, на остановку, правильно, не спеши, так хорошо - не видно ни сердца голого, ни розовой недомучившейся души.
Вот так проходят эти, почти-осенние, почти совсем живые пустые дни, которые начинаются воскресением, кончаясь так, как тысячи дней до них, их не удержишь в пальцах - уж больно скользкие, бездарная беззастенчивая пора, ты приезжаешь вечером на Московскую, а уезжаешь с Автово и вчера. Друзья живут, хоть плохо, но как-то маются, а ты чем хуже, тоже себя ищи, один качает мышцы и занимается, другая, вот, влюбляет в себя мужчин. Пойди помой посуду - работа та еще, отправься в лес, проспаться, пожрать, поржать. А ты стоишь зубами за мир хватаешься и думаешь, что он будет тебя держать.
Ты думаешь, ты такой вот один-единственный, такой вот медноногий смешной колосс, который хочет нырнуть в ее очи льдистые и спрятаться в рыжем танце ее волос. Что ты один молчишь ей срывным дыханием и молишься нецелованному лицу, что ты готов сгореть за ее порхание, за голоса крышесносую хрипотцу. Она ведь вечно вместе, всегда при свите и она ведь пробежит по твоей золе. И самый ужас в том, что она действительно прекрасней всего прекрасного на земле.
И что тебе расскажешь - посуда вымыта, за окнами злые темные пять утра, не вытянута, не вымотана, не вынута из рыхлого измочаленного нутра та нитка, нерв из зуба, живая, чуткая, свернувшаяся в горячий больной клубок, которую те, кто верят хоть на чуть-чуть в нее смущенно в своих записках зовут "любовь". Который раз - и мимо, а нитка тянется, и трется о бессмысленные слова, вот так ее когда-нибудь не останется - и чем тогда прикажешь существовать? Потом-потом-потом, а пока всё пенится, барахтается у боли своей в плену, не трогай, пусть подсохнет, еще успеется проверить, дернуть заново за струну. И ты опять расплачешься, раскровавишь всё, почувствуешь, как оно там внутри дрожит.
А вот сейчас ты выпрямишься. Расправишься. Войдешь в автобус. Встанешь. И станешь жить.

(с) Изюбрь

Вау! На сайте обл.суда написано, что кассацию нам таки перенесли. На месяц. Они, вероятно, полагают, что за месяц мы уж точно должны выздороветь.

Ни разу в жизни не курила кальян и не ела суши. Зато прошла уже 66 упражнений в Эргосоло, и поэтому предыдущее предложение набрала всего за три четыре минуты.

У нас вчера над дачей така гарна штука летала. Мы решили, что ее ветром с МАКСа снесло...

Так приятно создать в папке Family новую подпапочку и положить туда первый файл...

...где-то у меня был топор...

У воды четыре агрегатных состояния: твердое, жидкое, газообразное и арбуз. Сегодня это про нас. Мы на работе в шесть рыл съели ростовский арбуз. И не зажужжали. Только теперь все выходят из комнаты чаще, чем обычно.

нет, не вышло

но, как ни странно, я не пожалела

все-таки народные мудрости - они не зря...

Вопрос - пожалеет она об этом или нет?

Слышу за кустами обрывок диалога ежика с подругой Лилей.
Лилин голос:
- Поклянись здоровьем своей матери.
Кричу из-за кустов ежику:
- Вот поклянешься здоровьем матери и не выполнишь – сиротой останешься.
Недолгое сопение, голос ежика:
- Я тогда лучше здоровьем дедушки поклянусь…

***

Минут через 15 собираем яблоки и сортируем по ящикам - отдельно хорошие, отдельно подгнившие. Вдруг из-за угла слышен звук падающей лестницы, треск ломающегося крыжовника и громкая дедова ругань.
Тонкий голосок Шурика:
- Деда, а это яблоко в какой ящик класть?
- Отстань! Дед сейчас сам чуть в ящик не сыграл. Видишь – лестница опрокинулась…
Оборачиваюсь к ежику:
- Ну и кто тут клялся здоровьем дедушки?

***

Купили виноград, ели его полдня, в конце обнаружили на дне тарелки четырех живых улиток. Решили, что это должно подтверждать экологическую чистоту винограда. Выкидывать улиток всем было лень, а еще где-то через полчаса в тарелке их не оказалось. Как говорится: «А они как ломанулись…»
После этого я рассказывала детям ужашные истории, как теперь ночью улитки заберутся им в кровать и свернутся клубочком под подушкой. Дети на байки не велись. Выросли уже. Ну ничего, вот скоро Илье Андреичу уже можно будет баки забивать.