Лучшая новость полугодия: сука-председательша выплатила мне причитающиеся 165 тыщ. Она, вероятно, считает, что легко отделалась, а я перехожу к следующему этапу. Итак, нас ждут два иска – на индексацию и на оплату просроченного обязательства. Там в каждом будет тыщ по 10-15, но все равно: пустячок, а приятно… Не зря же мне так стервозно раскрасили машину, это был знак свыше, приходится соответствовать.
В газете наткнулась на интервью с неким Александром Савицким. Он бывший наркоман, которому удалось завязать. И там говорилось, что он еще и писатель, в частности у него есть рассказ про наркомана «Чиба». И вот где-то у меня глубоко в голове возникла мысль, что это и есть тот самый рассказ, который я уже лет пять пытаюсь найти, даже в дневнике пару раз про это записи писала. Там мальчик с девочкой едут на мотоцикле за маком. И там есть очень хорошие, глубинные мысли, в частности одна из которых мне постоянно вспоминается в разные жизненные моменты. Думаю, ну вот теперь-то, зная автора и название, я его найду в три счета. А вот фиг. Ничего не находится. И по названию журнала «Парус» находятся только два номера, в которых была фантастика. Такая жалость. А может тот рассказ и этот – это вообще разные рассказы. Прямо хоть иди в библиотеку и поднимай старые подшивки «Паруса». Он всего-то года три выходил.
В последнее время из пакетика с документами стало неприятно пахнуть. Это был не Нескафе… Оказалось, у моего водительского удостоверения истек срок годности. Пришлось в субботу ехать в Ельню за свежим. Прочитав на стенде список рекомендованной литературы документов, нужных для переоформления, я впала в задумчивость. Два пункта из списка мне не нравились категорически – карточка, подтверждающая мое обучение в автошколе (которая потерялась за десять лет съемных квартир) и заверенная копия лицензии мед.учреждения, выдавшего мне справку. Еще у меня не было ксерокопии этой самой мед.справки, а должна была бы быть по версии сотрудников ГИБДД. Единственным козырем в моей ситуации мне виделась отретушированная в фотошопе фотография, на которой я выглядела сущей фотомоделью на пенсии. Но для начала, как оказалось, следовало поехать в Ногинск (за десять километров от того места, где на стене висел список документов) и поставить там в 19-ом кабинете печать на заявление. Войдя в здание ногинского ГИБДД, первое, что вы видите – вьющуюся на 20 м очередь, затейливо переплетенную в предбанничке. Убедившись, что это очередь не в 19-ый кабинет, я язвительно сказала про себя: «Неудачники!» и пошла по коридору. Нашедши 19-ый кабинет (в него не стояло ни одного человека!), я не преминула в него вломиться, сделав самое милое лицо из возможных (я читала Карнеги в детстве). Лицо не помогло. Оказалось, что в этом 19-ом кабинете в противоположной стене прорублено окно, и то, что я попыталась войти в дверь, их не устроило. Пришлось выйти и пойти в змеистую очередь. В окне мне выдали распечатку, в которой значились все мои три штрафа, полученные за срок действия предыдущих прав, и под каждым стояла пометка «Штраф оплачен». С чистым сердцем (вот уж воистину – заплати налоги и спи спокойно) я вернулась в Ельню и сдала в окно все документы без справки из автошколы, лицензии мед.учреждения и ксерокопии справки. Фотографию я специально положила сверху. И это сработало. Ксерокопию меня все-таки заставили сделать за 10 руб., а про все остальное даже не заикнулись. Вот она – волшебная сила фотошопа. Хотя, пока я ждала выдачи прав, примерно каждого четвертого заворачивали именно из-за того, что все напокупали мед.справок в Москве, а копий лицензий у них не было. Итог – потерянные полсубботы и новые права до 2019 года. С чудесной фотографией. При удачных раскладах теперь с ГИБДД мы увидимся только через полтора года, когда подойдет срок очередного ТО. Аминь.
Здравствуйте! Сегодня я потратила весь обеденный перерыв, чтобы приехать в ваш благословенный банк (филиал Центральный, в районе Таганки) и узнать, что я не могу внести доп.взнос на открытый раньше в вашем банке вклад. Операционистка предупредила, что с утра программа у них не работает, но честно попыталась ввести-таки мои данные (по крайней мере, она сделала вид, что что-то набивает). Попытка ее успехом не увенчалась. Мне пришлось уехать ни с чем, в грусти и печали, и потеряв проценты, которые могли бы накопиться на мои невнесенные деньги за те три дня, что им не удалось пролежать в вашем банке (то бишь сегодня, завтра и послезавтра). Конечно, это не бог весть какие деньги, но они могли бы принести пользу и мне, и вам, если бы вы взяли их у меня и тут же выдали бы в виде кредита кому-то, кому они позарез нужны. Таким образом, я была лишена обеда и дохода, и оптимистичного взгляда на жизнь. Не знаю, зачем я пишу вам все это. Вероятно, мне хочется, чтобы кого-нибудь выдрали, может, программиста, или системного администратора, или начальника кассы, который не смог вовремя наладить бумажный документооборот взамен почившего электронного (вписать фамилию и сумму в бумажный бланк – не ахти какие навыки нужны для этого, всего лишь добрая воля начальника и немного дрессировки подчиненных). По крайней мере, на обратном пути мне представлялось, что ваш Инвестбанк теперь обязан на мне жениться мог бы подарить мне какую-нибудь галимую кружку или рамочку для фотографии, так просто, чтобы как-то меня подбодрить в этой нелегкой жизненной ситуации. Но так как я трезво смотрю на вещи, то понимаю, что рамочки мне не дождаться, ну тогда сделайте хотя бы, чтобы в понедельник ваша программа заработала и мне не пришлось бы зазря угробить свой второй обеденный перерыв. До свидания.
Главный санитарный врач Онищенко заверил жителей России, что арбузы в этом году настолько безопасны, что даже корки можно спокойно закапывать, а не сжигать, как раньше.
Нам актуально, мы только вот сегодня прикончили на работе огромнейший арбузище… Пойдем что ли, корки закопаем.
Полтора часа посвятила общению с судебным дознавателем Натальей Геннадьевной. Небезуспешно. Милейшая женщина, под конец я уже ей сказала: «Вас бы в ОБЭП, а то там такие пидо профессионалы работают, которые физ.лицо от юр.лица отличить не могут». Она вняла всем моим доводам (которые я уже полгода пытаюсь хоть до кого-то довести, доводы-довести, логично). В частности, что если человек два раза письменно утверждал, что имущества у юр.лица нет, а потом приставы вдруг его обнаружили, то это никак нельзя считать добровольным выполнением обязательства, а наоборот – умышленным сокрытием имущества. Приставы яро убеждали меня в обратном. Сказала, что для возбуждения уголовного дела еще нужно предварительно вынести постановление о взыскании штрафа. Тут же послала судебного пристава заполнить это постановление. Потом при мне позвонила суке-председательше, и та – ба, какая неожиданность! – оказалась как раз в Ногинске, и была готова зайти буквально через 10 минут, прямо со всеми документами. Я так подозреваю, она как раз в ОБЭП-то и находилась в тот момент, это через дорогу от приставов. Через 10 минут в дверь заглянул пристав и сказал, что сука-председательша явилась. А машина моя стояла прямо под окнами, так что председательша была в курсе, что я где-то поблизости.У меня мелькнула было мысль, что она сейчас ворвется в кабинет и начнет меня душить, но это я, видимо, пересмотрела детективов. - Ну и что она говорит? - спросила дознавательница. - Она говорит, что завтра отдаст всю сумму. Такого оборота событий мы не ожидали. Я могла предположить три варианта, нет четыре: 1. Тот факт, что дознавательница по телефону представилась по всей форме и сообщила, что мы тут сейчас как раз заводим уголовное дело (чуть опередив события), произвел на суку-председательшу должный эффект. 2. То, что она прямо сейчас из ОБЭП, где ей сообщили, что как не крути, а придется заводить дело по мошенничеству. Это тоже могло ее хорошо простимулировать. 3. То, что ей срочно понадобился расчетный счет. Его еще в феврале арестовали. Не могу представить, зачем бы он мог ей понадобиться, но, в принципе, мог. 4. Что она отдавать завтра ничего не собирается, а просто врет в глаза, как обычно. Очно увидеться нам так и не дали. Дознавательница собиралась побеседовать с ней после моего ухода. Расстались мы на том, что если до конца недели деньги мне на счет так и не поступят, то в пятницу председательше выписывают штраф, а через три недели после этого открывают-таки уголовное дело. Я считаю сегодняшнее общение довольно плодотворным, безусловно. Хоть один вменяемый человек в системе мне встретился. Она, кстати, поведала, что 15 лет отработала следователем по особо тяжким преступлениям. А потом ушла в службу приставов, типа на покой. Рассказывала пару случаев забавных, по которым приходится работать. Сказала грустно: «Моя семья – это моя работа. Потому что со следователем никто не уживется». Вот с ней бы в паре мы сработались.
Вчера в МХТ смотрела «Пиквикский клуб». Хороший спектакль, но до уровня «Примадонн», на мой взгляд, не дотягивает. Хотя и там, и там хороши любимый Чурсин и еще Трухин. Трухина вот 95% россиян знает по сериалу «Улицы разбитых фонарей» (от числа тех россиян, кто вообще его знает). А он такой отличный театральный актер. Весь спектакль думала, что, может, это только у меня такой извращенный вкус, но на поклонах Чурсин с Трухиным получили больше всего букетов. Так что мой вкус явно подпадает под среднестатистический. Еще хороши были два хирурга, которых играла какая-то молодежь (о ней даже на сайте театра, кроме фамилий, нет ничего). Но талантливая молодежь, безусловно. А вот Максим Матвеев, от которого я тоже ожидала чего-нибудь приятного, как-то в этот раз совсем не блеснул. И женские роли тоже все какие-то безликие, кроме старой девы. Вечер, в общем-то, прошел не зря, но ожидалось чуть большее.
На днях зашли в магазин прикупить мне серебряный ремень под новый наряд. Разглядывали сначала узенький, потом похожий, но в три раза шире. Спрашиваю ежика: - Какой тебе больше нравится? - Мне оба нравятся. Но широким драть удобнее. Вот и откуда у ребенка такие критерии выбора?
***
МихМих собирается в отпуск, разбирает бумажки и напевает: «И уносят меня, и уносят меня в звенящую снежную даль…» Хотя он в Чехию едет, разве там сейчас снежно.
***
В обед ехала в метро (сейчас это случается нечасто, так что для меня событие). Рядом со мной сидела тетенька и читала тот же журнал на той же странице, что и я. Там были Джигурда с Анисиной и большой кусок сыра, очень приметный журнал.
Посмотрела в гугле протяженность моего ежедневного пешего маршрута: дом – школа – 1,4 км, школа – работа – 1,8 км. Итого 3,2 км утром и столько же обратно вечером. Глядишь, к концу сентября я все-таки похудею.
ШАИ пришел с улицы и сказал: - Если бы я не знал, что у нас нет лицензии на работу с физ.лицами, то подходя к работе решил бы, что это к нам ломятся обманутые вкладчики с требованием вернуть их деньги...
Рядом с работой "Евросеть". Там сегодня ноутбуки продают по десять тыщ. Охранники говорят, народ очередь с четырех утра занимал. Они сами в пол-пятого пошли и записались 17-ми в очереди.
В прошлую пятницу, когда все нормальные люди планировали разъехаться по кофейням, я приехала в укромное место недалеко от метро «Курская». Мне сделали сто пятьдесят, или, может, сто двадцать, уколов в голову. Потом все занемело, и слышалось только похрустывание. На затылке – хрясь! – вырезают лоскут кожи. Потом его – шмак, шмак, шмак! – режут на мелкие кусочки. Потом – чпок, чпок, чпок! – в голове делают дырки. Перфоратором. По крайней мере, так кажется. На самом деле мне было не видно, но чем же еще их делать, не коловоротом же. Потом врач глубоко вздыхает и произносит: «Как я устал!» И отходит в сторонку. А медсестра (или даже две) начинает в дырки вставлять те самые нарубленные кусочки. Все вместе это длится часа три или четыре. Потом засунутые кусочки прихлопывают сверху, чтобы крепче сидели, сушат феном, отходят метра на полтора и с придыханием произносят: «Какая красота!» Повязывают косыночку, выдают блистер антибиотиков и велят приходить через десять дней снимать швы. Выходные я так и проходила в косыночке, на работу сегодня пришла в капюшоне. А то, что спать неделю приходится лицом вниз, так это ко второй ночи привыкаешь.
В пятницу ночью уже подъезжала к даче в непроглядном тумане. Включила противотуманки, ничего не изменилось. Минут через пять вспомнила, что в этой машине у меня нет противотуманок. Выключила. Еще минут через пять подумала, что раз есть выключатель, значит, должны быть противотуманки. Опять включила. Оказалось, это задние. Так незаметно время в дороге и прошло.
Собираюсь ехать в магазин. Составляю длинный список из всяких картошек-луков. Дети наперебой перечисляют – еще киндер, и сосалок, и жвачку… Говорю: «Я пошла одеваться, допишите сами, что хотите». Спускаюсь, беру список. Внизу дописано: ЖЕВАЧКИ КОРОВКИ МОПЕД
Не бойся, милый, это как смерть из телека, воскреснешь, вылезешь где-нибудь через век, ведь это даже не вирус, а так, истерика, суббота-утречко, надо уже трезветь. Пора идти, в пакете в дорогу бутеры, расческа, зеркало - господи, это кто?.. На улице не морозно, но мерзко - будто бы хмельное небо вырвало на пальто. Ну что ж, спокойно, с толком, поднявши голову, на остановку, правильно, не спеши, так хорошо - не видно ни сердца голого, ни розовой недомучившейся души. Вот так проходят эти, почти-осенние, почти совсем живые пустые дни, которые начинаются воскресением, кончаясь так, как тысячи дней до них, их не удержишь в пальцах - уж больно скользкие, бездарная беззастенчивая пора, ты приезжаешь вечером на Московскую, а уезжаешь с Автово и вчера. Друзья живут, хоть плохо, но как-то маются, а ты чем хуже, тоже себя ищи, один качает мышцы и занимается, другая, вот, влюбляет в себя мужчин. Пойди помой посуду - работа та еще, отправься в лес, проспаться, пожрать, поржать. А ты стоишь зубами за мир хватаешься и думаешь, что он будет тебя держать. Ты думаешь, ты такой вот один-единственный, такой вот медноногий смешной колосс, который хочет нырнуть в ее очи льдистые и спрятаться в рыжем танце ее волос. Что ты один молчишь ей срывным дыханием и молишься нецелованному лицу, что ты готов сгореть за ее порхание, за голоса крышесносую хрипотцу. Она ведь вечно вместе, всегда при свите и она ведь пробежит по твоей золе. И самый ужас в том, что она действительно прекрасней всего прекрасного на земле. И что тебе расскажешь - посуда вымыта, за окнами злые темные пять утра, не вытянута, не вымотана, не вынута из рыхлого измочаленного нутра та нитка, нерв из зуба, живая, чуткая, свернувшаяся в горячий больной клубок, которую те, кто верят хоть на чуть-чуть в нее смущенно в своих записках зовут "любовь". Который раз - и мимо, а нитка тянется, и трется о бессмысленные слова, вот так ее когда-нибудь не останется - и чем тогда прикажешь существовать? Потом-потом-потом, а пока всё пенится, барахтается у боли своей в плену, не трогай, пусть подсохнет, еще успеется проверить, дернуть заново за струну. И ты опять расплачешься, раскровавишь всё, почувствуешь, как оно там внутри дрожит. А вот сейчас ты выпрямишься. Расправишься. Войдешь в автобус. Встанешь. И станешь жить.