Намедни в избранном проскользнул кусок из Маленького принца. Вот этот вот. Бывает, куски из реальности напрыгивают на тебя, вот как в эти выходные с Цоем, он напрыгивал отовсюду. Да, так вот с маленьким принцем, я чувствовала, что должна это кому-то передать дальше, и послала по почте СП. Вчера. А сегодня он пришел и сел. Недалеко, метрах в двух. И молчал. И мы с ним так чудесно не подходим друг другу.
Да, вот Цой. Я ведь была на том концерте, куски которого показывали на всех каналах, последний концерт Цоя в Москве (кстати, говорят – последний концерт Цоя, но это был последний именно в Москве, потому что после этого еще был концерт в Прибалтике). Так вот тот концерт, когда зажигали олимпийский факел на стадионе в Лужниках. Мы были там с Ольгой и Пилкиным, а Стас ушел раньше, хотя мы звали его, потому что он любил Си Си Кетч, а там она была на афише. Вообще, это не был концерт Цоя, это был праздник «Московского комсомольца», а концерт был сборной солянкой из всяческой попсы, ну и Цой под конец. И мы прыгали на трибуне, и махали руками, и пели все вместе. Да, двадцать лет прошло, надо же. А на следующий день у меня была пересдача высшей математики, потому что первый раз я получила пару, а на пересдаче четверку, но Цой здесь был совершенно не при чем. А после концерта мы с Ольгой ехали в Купавну на такси, потому что автобусы уже не ходили, и вышли на торце моего дома, и я потеряла клипсу с жемчужинкой, и мы заметили это, уже когда разделись и собрались спать. Оделись, пошли искать, но так и не нашли. Но она нашлась утром, оказывается, я ее автоматически сняла, когда разувалась, и она лежала прямо на обувной полке. И все вместе это у меня тоже ассоциируется с Цоем. И еще то, как в августе я была в Славковичах, и Ольга тоже, и она позвонила мне и говорит: «Включи телевизор, там Цой разбился», и мы сидели на лежанке, кто-то еще со мной сидел, но не помню кто, Романцова ведь тогда еще не было, и мы сидели на лежанке и слушали в программе время про то, что Цой разбился. И это было совершенно неправда, как будто смотришь вторую серию «Иглы».
А «Игла» в Славковичах шла годом или двумя раньше, афишу вешали на стенде около хлебного магазина, она была на желтоватой бумаге типа обойной, я пилочкой для ногтей открепила кнопки, и потом эта афиша висела в моей комнате на стене еще лет пять, пока я не уехала к Романцову.
А уже после смерти Цоя я шла в Купавне по улице и случайно встретила ЛП, и он сказал: «А я в Москву еду, там «Черный альбом» продают, ты слышала?», и мы поехали вместе в Москву, на какую-то дальнюю станцию метро, и там стояли в очереди, она была большая, но шла быстро.
А у стены Цоя на Арбате я ни разу не была. Но это совсем ничего не значит.