Обо всем
Записалась-таки на блефаропластику, верхнюю, на декабрь, к очень милой девочке. Почитала про нее отзывы, вроде, ни одного плохого не нашла. Она еще и грудь увеличивает. Консультировала меня до упора. Взяли у меня анализ на СПИД и сифилис. Очень это все умиротворяюще и в десяти минутах ходьбы от меня. Когда я пойду от них до дому с повязками на веках, я распугаю не сто тыщ миллионов народу, а всего пару десятков.
***
Вчера на занятии у Рамина нас было только двое – я и Дима. Причем перед началом занятий мы сами разминались вдвоем, и я Диме вдохновенно рассказывала, как пришла к Рамину первый раз, и как мне рассказывали, какой он добрый и милый, и как я на самом деле увидела, что он добрый и милый. И тут пришел Рамин, за полтора часа нас обоих с Димой обчмырил раз пятнадцать, особенно меня, сказал, что я ничему до сих пор так и не научилась, и он вообще не понимает, зачем он тратит свое время на таких типов, как я. И что скоро он вообще перестанет на меня обращать внимание. Все это можно было бы воспринять, как то, что ему вчера просто не хотелось заниматься, но официально занятие проходит, если на него приходят три человека или больше. То есть он сам решил провести занятие для нас двоих, его никто не заставлял. В общем, я до сих пор не совсем понимаю, что это было, всплакнула даже на всякий случай. Завтра опять пойду.
***
Перед отпуском внезапно вКонтакте нарисовался мой друг детства, с которым я не виделась со времен юности, и предложил встретиться. Я согласилась, и тут же через десять секунд подумала, зачем я согласилась. О чем мне с ним разговаривать? На фотке потрепанный жизнью мужик с чуть испитой физиономией. Но ведь я была в него влюблена в семь лет. У меня даже где-то хранится его письмо с признанием в любви, полученное во втором классе, где я красной ручкой исправила все орфографические ошибки (примерно по пять в каждой строчке). Но за три часа до предполагаемой встречи, как раз когда я брела одна-одинешенька посреди черного безлюдного леса в сторону растущей луны, друг детства позвонил и сказал, что ему изменили маршрут и заехать он не сможет. Я прямо в эту минуту уверовала в то, что там на небесах всегда сделают, как мне лучше.
***
Во время отпуска с нами одновременно у тетки была Ксюшка с детьми, она становится все более и более… не могу слово подобрать… снобской, что ли. Не в смысле, что кичится чем-то, а все чаще и чаще в разговорах упоминает цены, должности, поездки, крутость того или иного человека или события. Где та целеустремленная девочка из деревни, которая всего сама добилась? Вернее, девочка-то вот она, но раньше было лучше.
***
Вчера с ежиком по дороге в «Ашан» обсуждали осеннюю хандру. Я еще была под впечатлением от раминовской выволочки и ныла, что у меня депрессия. Ежик выдвигал доводы, что депрессия – это острое психическое расстройство, при котором нужна срочная медицинская помощь, а у меня так просто, внутриковырятельство на ровном месте. И что при депрессии ничего не хочется, а только лежать и плакать, а тебе же ведь хочется на тренировку, правда? Я отвечала, что на тренировку хочется, но лежать и плакать тоже хочется, и еще ужасно хочется есть. И тут мы дошли до «Ашана», поели шримпролл, полюбовались стендами с гречкой, купили вареников с вишней, и депрессия немного поутихла. Теперь еще нужно завтра надеть что-нибудь оранжевое, а то на работе сегодня все в сером и грязно-синем, даже я сама, и от этого мое уныние усугубляется.
***
По результатам тестовых дней по Инверсии приняли решение, что 1 декабря мы перейти не успеваем, поэтому будем переходить 1 февраля, но никому об этом не скажем, чтобы народ не расслаблялся. Сегодня было очередное сто-тысяч-пятидесятое собрание, я сидела, в ушах шелестели всякие «бенефициарные владельцы» и «обеспечительные депозиты по банковским гарантиям», а я смотрела в окно, как школьник на занудной химии, и думала,
***
Еще я купила зашибенницкий рюкзак. Надо было, наверное, гречки, но рюкзак мне понравился больше. Он абсолютно в цвет куртки, и я в нем как пожилой хоббит, идущий к Огненной горе. Надо будет ежика попросить меня сфоткать как-нибудь, пока у меня еще есть силы ходить, а не просто лежать, отвернувшись к стене, и плакать.