На выходных читала книжку архимандрита Тихона «Несвятые святые». Если прошлым летом я всем налево и направо рекомендовала к прочтению «Дом, в котором…», то в этом году точно буду «Святых».
Яндекс одной из первых ссылок выдает негативный отзыв, в котором эта книга называется макулатурой. Но, думаю, ее можно сравнить, допустим, с какой-нибудь «Занимательной химией». Доктора химических наук могут морщиться и ворчать: «Сделали из серьезной науки забаву, лучше бы читали фундаментальные труды», но на самом деле, прочтя «Занимательную химию», что-нибудь полезное человек для себя и вынесет.
Так же и здесь, каждый наверняка найдет что-то лично для себя важное, то, о чем сам думал, но не мог сформулировать до конца. А написано, да, очень легко, с юмором и без надоедливых морализаторств в каждом абзаце.
Лично для меня основным поводом купить книжку послужило то, что сам автор долгое время жил в Псковско-Печерском монастыре (и бОльшая часть книги как раз про жизнь именно этого монастыря), где я, являясь уроженкой псковского края, неоднократно бывала. Место красивейшее.



Вот, к примеру, отрывок из главы о том, что для монаха одно из главнейших и труднейших достоинств – послушание:

Но тогда уже сам отец наместник чуть не поплатился за им же воспитанное непреложное послушание.
Как-то поздней осенью я неделю проболел и, придя на всенощную в алтарь, увидел на столике, где обычно располагались книги и личные предметы отца наместника, новую для меня и очень красивую вещь — старинный, в золоте малахитовый подсвечник с толстой восковой свечой. Печоры — это русский Север, осенью здесь быстро смеркается. По этому наместник и принес подсвечник в алтарь — для чтения по книге положенных на всенощной молитв. Но для моих молодых глаз в алтаре было достаточно светло, и поэтому я сообразил обо всем этом слишком поздно.
В положенное время я, как обычно, взял Служебник и раскрыл его перед отцом наместником. Но он сказал мне:
— Возьми свечу.
Я послушно положил книгу и взял подсвечник, ожидая дальнейших указаний.
— Ну и что? — хмуро спросил наместник, досадуя на мою недогадливость.
— А что мне с ним делать? — наивно поинтересовался я.
Отец наместник еще больше расстроился.
— Что-что… Вышвырни его на улицу!
До сих пор помню, как это восхитило меня тогда. Мгновенно вспомнились древние подвижники, которые по приказанию игумена за послушание годами поливали сухие палки, бросались в море, шли по воде, выбрасывали в пропасть найденные на дороге слитки золота…
Я представил, как выбегу сейчас из храма и изо всех сил запущу этим драгоценным, но, конечно же, бренным, с точки зрения вечности, подсвечником о каменную паперть! И малахит зелеными брызгами разлетится в воздухе… Я так стремительно рванулся к двери, что наместник еле успел ухватить меня за подрясник.
— Ты что, сумасшедший? — испуганно спросил он, поспешно отбирая у меня антикварную вещь.
— Но вы же сами сказали! — удивился я. Наместник оглядел меня действительно как душевнобольного и произнес:
— Георгий, не пугай меня. Зажги свечу. Разве не видишь, что здесь темно?
Наконец-то я понял, что мне следовало сделать. Сожалея, что не смогу исполнить настоящего древнего послушания, а заодно и стать свидетелем такого зрелища, как малахитовый салют, я зажег свечу и, вздохнув, раскрыл перед отцом наместником книгу.

P.S.
P.S. Лет десять назад я чуть было в этот монастырь не ушла, но подумала, что юбка с кроссовками не очень сочетается, и осталась в мирской жизни